«Начало человеческой истории»

Какое счастье, и какое чудо –

Жить на Земле.

Наверно счастлив камень,

Но только человеку дан язык,

Чтобы сказать: какое счастье

И какое чудо!

Наиболее значительной для осознания нашей общей праистории является книга Б. Ф. Поршнева «О начале человеческой истории». Книга вышла в 1974 году, а должна была выйти в 1972 году, а могла и совсем не выйти.

Её автор Борис Федорович Поршнев (1905-1972) — человек необычный. В 1940 году защитил докторскую диссертацию по истории, в 1966 г.— докторскую диссертацию по философии, ко всему он был заместителем председателя Научного совета по истории общественной мысли Академии наук СССР. К этому надо добавить, что автор книги в 1950 году был удостоен Государственной премии СССР. И вдруг, в 1972 году, уже набранную, подчеркиваю, не художественную, а научную, книгу столь сановного автора «рассыпают». Без серьёзных оснований никто бы на такое не решился.

Когда Поршнев узнал о судьбе книги, его хватил удар, и он тут же умер. Трагическая смерть ученого вынудила комиссию, в которой столько лет он трудился, принять решение о её издании. Так что же такого было в книге? Почему её судьба так волновала автора?

Книга «Начало человеческой истории» принадлежала к средней части давно задуманного им сочинения. «Но может статься,— пишет автор во вступлении,— мне и не суждено будет завершить весь труд, а настоящая книга останется единственным её следом…» Это неожиданное заявление. Значит, в многочисленных трудах сановного автора эти, как он сам утверждает, важные для нас с вами и с таким трудом собираемые знания не оставили даже следов? Именно важностью этой книги для нашего с вами мировоззрения объясняется серьёзность, с которой отнеслись некие неведомые нам люди к выходу, а точнее, к невыходу этой книги. Но, как видим, «рукописи не горят».

Вот что пишет об этом сам Поршнев: «Итак, логика материализма требует признания, что первоначально труд, «создавший самого человека», был не плодом сознания, творческой мысли предка человека, а животнообразным, инстинктивным трудом, что древнейшие орудия труда существовали ещё «в качестве органов его тела». «Инстинктивный человек» — это двуногое неговорящее существо между обезьяной и человеком, обезьяночеловек в смысле прямохождения, плотоядения и т. д., т. е. животное, принадлежащее к семейству троглодитид».

Теперь понятно: логикой материализма Поршнев опровергал самого Энгельса! Б. Ф. Поршнев показал, что психика троглодитида — человека каменного века — качественно отличалась как от психики обезьян, так и от психики человека. Поршнев утверждает, что «человек разумный» как вид появился 40–35 тысяч лет назад, и появился одновременно с речью. Слово – это уже не сигнал, а символ, и появление слова знаменует появление нового, абстрактного мышления. По Поршневу, «человек говорящий» и «человек разумный» — синонимы.

Генетически неандерталец и человек разумный настолько мало различимы, что у них может быть общее потомство. Правда, потомки этой пары «человек разумный» — неандерталец являются людьми.

Б. Ф. Поршнев отметил очень важную доминантность человеческих генов при взаимодействии с неандертальскими. По имеющимся свидетельствам, потомки от межвидового скрещивания не были гибридом, они были людьми, правда, сохраняющими некоторые неандертальские черты. Доминантность генов «человека разумного» говорит о том, что продвижение от неандертальца к человеку осуществлялось в русле Замысла.

И главное, у потомков сохраняется сравнительно небольшое изменение морфологии гортани. Если попавший в людскую среду неандерталец не говорил и оставался зверем, то выраставшие в людской среде его (её) дети говорили и, несомненно, становились людьми. Именно речевое взаимодействие людей делает человека человеком.

Надо отметить, что до появления слова люди каменного века — троглодитиды просуществовали без каких-либо заметных изменений несколько миллионов лет.

С появлением речи началось необратимое накопление знаний. Итак, сведения, полученные в онтогенезе, сведения, получаемые при жизни особи и передаваемые культурой из поколения в поколение при воспитании, главное отличие «человека разумного» от неандертальца.

Слово, речевое взаимодействие людей, появление второй сигнальной системы, смяли звериные инстинкты троглодитида и вырвали его из власти пратолпы! Скорее всего, именно библейские аналогии заставили в 1972 году «рассыпать» книгу.

Первым, кто понял, что единственным фактом, научно объясняющим необъяснимо быстрый переход наших предков к прямостоянию, является пратолпа, был выдающийся невролог, психиатр и психолог, основатель рефлексологии, основатель института по изучению мозга В. М. Бехтерев, и навело его на эту мысль изучение поведения толпы. В начале XIX века по планете прокатилась волна погромов. Выяснилось, что действие толпы погромщиков — это в первую очередь действие толпой, и оно не зависит от национальности и даже расы участников погрома, а это означает, что действие толпой появилось до появления «человека разумного» как вида.

Когда наш обезьяноподобный предок из джунглей спустился в саванну, он был поставлен перед неразрешимой задачей: надо было конкурировать с извечными жителями саванны – и с травоядными, и с хищниками.

И тогда появилась пратолпа, а с нею на землю явился террор.

Волна погромов XIX и XX веков явила нам именно власть предыстории (Ачильдиев И. У. Власть предыстории М. Прометей, 1990).

Вот картина пратолпы по Ачильдиеву: «Пратолпу трудно сравнить с чем бы то ни было на Земле… Пратолпа — орудие истребления, уничтожения врага. Она неслась по саванне с грозным ревом — и скорость её была огромна. Она била камнями сверху и снизу… Плечо прижималось к плечу, живот к спине соседа и лишь правые руки в едином порыве взмахивали над головой, когда всё тело, подобно разгибающемуся луку, усиливало удар… Встреча с пратолпой означала гибель для любого живого существа… пратолпа выглядела как единое грозное существо, её участники действовали молниеносно и унитарно».

Эта картина на первый взгляд надуманна, но тому имеется множество подтверждений. Пратолпа – это орудие террора, а террор всегда – проявление бессилия. Террор исключает саму возможность перехода к взаимодействию и всегда ведет в тупик. Недаром исчезли все крупные животные той поры. Но именно в пратолпе появился «человек говорящий». Незначительные изменения гортани, позволившие человеку заговорить, никакими законами эволюции, как результата борьбы за существование, объяснить невозможно.

Человек говорящий появился в недрах пратолпы и вступил в неразрешимый конфликт со своим неговорящим предком. Конфликт был неразрешим именно потому, что неандерталец был неговорящим.

Неандерталец, бывший в то время практически властителем планеты, как и любая другая власть, добровольно свои права не отдал. Именно удары хорошо организованной пратолпы троглодитидов способствовали столь стремительному расселению «человека разумного», заставляли его заселять необжитые просторы и неудобья.

Перепробовав всё, что хоть как-то пригодно в пищу, освоив практически все регионы планеты, кроме, пожалуй, полярных шапок, «человек разумный» собрал всю трофическую информацию и стал носителем самой обильной и разнообразной микрофлоры. Творческими возможностями обладали до этого, пожалуй, только микроорганизмы. Следующим творческим существом на планете стал человек. Остальные организмы пользуются тем, что есть, и приспосабливаются к тому, что есть.

Человек, отходя от зверя, не только приобретал, но и терял. У человека ослабли гипнотические способности, но появилось внимание к окружающему миру. Он потерял нюх — приобрел собаку, потерял скорость — приобрел лошадь и лук со стрелами, у него ослабли мышцы, он приобрел пращу и копьё.

Но настал миг, когда, освоив орудия дистантного боя, вспомните хотя бы схватку Давида и Голиафа, и обучившись «строевой подготовке» у самой пратолпы, «человек разумный» победил это многоголовое чудовище – пратолпу, и теперь уже троглодиту пришлось осваивать неудобья. По Поршневу, «снежный человек» — не выдумка, а потомки троглодитида.

Если Вы представите себе путь, на котором наши предки преодолели это расстояние — от зверя к человеку, то поймёте, что нам, каждому из нас, есть чем гордиться. Гордиться мы можем тем, что нас объединяет, тем, что мы люди.